Чужие паруса - Страница 28

В яме над останками Зверя развели гигантский костер и поддерживали его, по некоторым легендам, аж до годовщины победы над Зверем.

Конечно, каждый народ окончательную победу над Зверем приписывал своим предкам. И Тарос его ведает, чей народ в самом деле заслуживает называться народом-победителем. Зато место, ставшее могилой Зверя, было известно всем – в Запретных землях, недалеко от границы Бадры. Страх перед Зверем сохранило лишь поколение, видевшее его воочию. Следующее поколение атарцев к останкам Зверя относилось уже без прежнего священного трепета. Начиная с этого времени и задолго до того, как странной тварью всерьез заинтересовались конторы, могильник не раз разрывали, не раз вновь закапывали (взвалить на себя обязанности могильщиков пришлось бадрагцам). Что не сгорело в огне, разворовали и растащили по разным странам. Кстати, по слухам, конторам уже мало что досталось.

С тех пор останки Зверя всплывали то там, то сям. Их пристраивали не только в коллекции, но и пускали в дело – ну кому в хозяйстве не сгодится сверхпрочная кожа или полосы нержавеющего металла? Не говоря уж про драгоценные камни…

И жил в Фагоре такой малость чудаковатый кузнец по прозвищу Лано-Безумец. К нему, как до того ко многим кузнецам, попали кости Зверя. И Лано-Безумец додумался… Или кто свыше фагорца надоумил, или, что называется, осенило, или, как часто происходило в истории, случай помог (случайно уронил в молоко, случайно облил кипятком, случайно помочился на заготовку – глядь, и получилось) – но вот додумался, как перековывать Звериные кости, как придавать им свою форму. Лано стал единственным, кому за пятьсот лет удалось укротить неподатливый металл.

Раскрытым секретом кузнец, понятное дело, ни с кем не делился, даже подмастерьев тут же из кузницы всех повыгонял, чтоб ничего не пронюхали. И, как это часто случается с единоличными обладателями тайн, счастливая звезда его быстро закатилась. Неустановленными личностями Лано был похищен и запытан до смерти. Фагорский кузнец успел выковать из Звериного металла лишь браслет и шпагу.

Личное клеймо Лано-Безумца и обнаружил суб-генерал на клинке. Конечно, кузнец выковал массу шпаг из обыкновенной стали. Но Пэвер выявил, по крайней мере, три серьезные причины, позволяющие считать, что к нему попало легендарное изделие легендарного кузнеца.

Во-первых, обыкновенную шпагу адмиралу Фрасту не поднесли бы. А поднесли ее адмиралу в числе прочих даров жители прибрежного фагорского города Конверума, когда эскадра адмирала дымила под окнами конверумских домов на набережной, наводя фагорцев на невеселые думы о прямой наводке. Провинились же фагорцы перед гидернийцами тем, что ограбили торговый пароход, шедший по Руане из Гидернии в Бадру. Когда выяснилось, чьих рук работа, король Фагора быстренько открестился от щекотливого дельца, официально заявив, что гнусный и подлый грабеж – наглое самоуправство властей города Конверум, которые, дескать, давно разглагольствуют об отделении их провинции от Фагора и давно столичным приказам не подчиняются. Вот и был отправлен адмирал Фраст с эскадрой в придачу в Конверум – разбираться со сложной проблемой репараций и контрибуций.

Поскольку шпага златом-серебром и каменьями-алмазами не украшена, то ценность ее в ином. В чем именно, косвенно указывает надпись, выгравированная на эфесе: «Достойнейшему адмиралу Фрасту от Конверума, да обогатишься храбростью людей Начала».

Во-вторых. На самом клинке Пэвер разглядел не только клеймо Лано-Безумца, но и строку из «Прощания Рогнега» – фагорского эпоса, посвященного борьбе со Зверем: «Храбрых повел, а трусливых погнал».

«Надпись сделана самим Лано, разорви меня кабан, – уверенно заявил Пэвер. – Обратите внимание на написание апострофа после литеры „эспато“: его отменили в начале второго века, то есть задолго до рождения придурковатого Фраста».

В-третьих. Пэвер провел ногтем по темному металлу, и на клинке отчетливо проступила полоса синеватого отлива. Это совпадало с описаниями свойства таинственного металла, из которого сотворены были кости Зверя.

Все предметы, сохранившиеся от Зверя, будь то обрывки шкуры или камни из утробы, или что угодно еще, – обладали неведомой природы силой. Если два предмета соединятся вместе – любые предметы, из того, что составляло некогда единое целое по прозвищу Зверь, – то эта сила всегда, неизменно проявляла себя. Достаточно произойти соприкосновению останков, чтобы сила вырвалась наружу и… И одним лишь Таросу с Кайкатами и Наваками ведомо, что могло произойти потом. Выброс силы проходил каждый раз по-разному.

Некий Торний из Локузора написал книгу, в которой собрал случаи воссоединений частей Зверя. Конечно, трудно сказать, насколько Торний был скрупулезен в перепроверке историй, от кого-то слышанных, где-то прочитанных, но что точно – чтение получилось захватывающим благодаря детективной непредсказуемости каждого случая соединения частей. Пэвер и Рошаль привели несколько эпизодов из книги Торния. Например, браслет, выкованный Лано-Безумцем, достался в наследство брату Лано, а тот продал его некоему коллекционеру. А у последнего в собрании занятных вещиц уже хранился кусок шкуры Зверя размером с ладонь. И коллекционер как-то придумал обернуть кожей запястье, а поверх нее надеть браслет. В результате чего новый владелец браслета получил для своей руки силу Зверя. Этой рукой он мог раскалывать камни, заваливать вековые деревья, крушить стены, однажды стянул с мели корабль. Довольно скоро коллекционер (разумеется, нечаянно) перепутал желудочный отвар с крысиным ядом, браслет с его руки пропал, дома его не нашли, и след еще одного изделия фагорского кузнеца Лано-Безумца потерялся. Торний осторожно намекает в конце главы, что к несчастью с коллекционером приложила руку одна из служб, каковым предписано печься о том, чтобы новейшее оружие пополняло родные военные склады, а вовсе не склады потенциального противника.